arkhip

Продолжаем публикацию серии мемуаров. Предыдущие истории

Кошачий акушер

Мануальная терапия

Лично я убеждён, что природных неудачников не бывает. Любому человеку хоть однажды, но даётся шанс либо на семейное счастье, либо на материальное благополучие¸либо на славу, а иногда и на всё вместе. Главное только - не упустить его. Был свой шанс и у Кабанова.

К концу 1992 года Кабанов окончательно оскотинел. Учебный год, последовавший за потерей им своей медицинской карточки и всяких шансов на восстановление в МГУ, он ещё как-то прокантовался, живя по очереди у своих сокурсников и столуясь у них же. Однако в июне наш курс защитил дипломы, после чего бОльшая часть студентов в течение лета покинула гостеприимную крышу высотки МГУ, оставшиеся же начали готовиться к вступительным экзаменам в аспирантуру и перебрались из студенческих "двушек" в отдельные аспирантские комнаты. Одним из несомненных преимуществ своего отдельного жилья является возможность водить к себе девушек не на час-два, а на всю ночь, каковой возможностью подавляющее большинство новоиспечённых аспирантов тут же и воспользовалось с немалым рвением и удовольствием. В то же самое время эти перемены создали для Кабанова существенные проблемы с поисками ночной "лёжки", ибо если к двум молодым лбам подселяется на раскладушке третий - это одно, но когда речь идёт о дилемме - провести ночь с приятной юной девой либо втиснуть себе в комнатку раскладушку с Кабановым и всеми его носками - это совсем другое. Однако же Кабанову и тут повезло - какими-то правдами и неправдами ему удалось добыть ключ от одного из холлов Главного Здания. Холлы эти располагались в центральном проёме "крыльев" высотки, занятых общежитиями, и представляли собой обширные залы с невероятно высокими потолками. В ГЗ потолки и так были "сталинские". так что восьмиметровая аспирантская комната очень походила на поставленный "на попа" коробок спичек, а каждый холл занимал аж два этажа. Что там творится сейчас - мне неведомо, но в наше время там ещё стояли тяжёлые кожаные столы и диваны аж с несмеяновских времён. Обычно холлы стояли закрытыми, и в них по предварительным заявкам устраивали собрания, чаепития, банкеты и проч. Пара холлов была приспособлена под видеосалоны. Вот в одной из таких зал Кабанов и свил себе гнездо, приходя туда по вечерам украдкой переночевать на кожаном диване. В светлое же время суток он обычно слонялся по друзьям, развлекая их байками, играя в пеферанс и вообще всячески бездельничая. Но хорошо только то, что хорошо кончается, а кабановское житьё в холле восьмого этажа зоны "В" окончилось не очень чтобы удачно.

Как-то раз паскудной ноябрьской ночью меня разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь. Высунувшись из двери нашего аспирантского блока, я обнаружил стоящего снаружи Кабанова. Если Вы меня спросите, где и когда я мог видеть человека, состояние которого можно полностью и однозначно описать одним словом "охуевший", то я без колебаний выберу Кабанова в тот самый момент. Поняв, что говорить и вообще соображать он не в состоянии. я втянул его в комнату (благо. в ту ночь я был один), налил стопку разведённого спирта-рояль и выдал бутерброд с салом на закуску. После третьей Кабанов обрёл дар речи и поведал совершенно душераздирающую историю.

Придя часов в двенадцать в свой Баскервиль-холл, он закрыл за собой дверь и немедленно улёгся спать, благо ничем другим там заняться было нельзя (свет Кабанов не включал из конспирации). Однако часа через полтора он проснулся с твёрдой убеждённостью, что в зале ещё кто-то есть, мало того. этот "кто-то" наблюдает за Кабановым. И действительно - присмотревшись к темноте, Кабанов увидел в кресле напротив здоровенного негриллу, который неподвижно сидел, посверкивая белками глаз. Заметив, что он обнаружен, негрилла промолвил: "Тихо, не бойся! я не сделаю тебе ничего дурного" - и после этих слов немедленно расстегнул ширинку. вывалил свой немаленький уд и стал размеренно и сосредоточенно мастурбировать, не сводя с Кабанова пристального взгляда. Медленно и осторожно - примерно так же медленно и осторожно передвигается человек, столкнувшийся в лесу нос к носу с медведем - Кабанов собрал свои нехитрые бебехи и опрометью выскочил вон.

Вы, наверное, подумали, что упущенный шанс Кабанова заключался в том. что ему следовало бы свести более тесное знакомство с означенным негром, выйти за него замуж и уехать куда-нибудь в Благословенную Уганду властвовать над зебрами и жирафами? А вот и не угадали! В самый мрачный момент в жизни Кабанова - в момент, когда ему осталось разве что вырыть себе прямо в университетском парке нору и залечь там до будущей весны - помощь пришла к нему с самой неожиданной стороны. Дело в том, что у нас ещё в ФДСе был сосед по комнате - хитрый казахстанский фольксдойч. После защиты диплома в аспирантуру его не взяли, возвращаться в родной Джезказган уж вообще не было никакого резона, и, потолкавшись там-сям, он в конце концов пристроился работать в пункт обмена валюты. И случилось так, что именно в этот момент ему понадобился напарник, так что Кабанов с радостью ухватился за сделанное ему предложение о трудоустройстве. За двести долларов в месяц. Если я не ошибаюсь.

Тут я считаю своим долгом сделать небольшое отступление для читателей тридцати лет и младше. Сейчас, конечно, двести долларов в месяц - это смешно и вообще тьфу, но во времена. когда средняя зарплата в Москве была долларов пятьдесят, это были вполне себе неплохие деньги. И если бы дело было только в зарплате! Это сейчас операторы во всякого рода обменных пунктах представляют собой самую зачуханную и забитую прослойку обширного финансового сообщества. А в 1992 году, когда обменный курс скакал туда-сюда, фискальные службы не совали нос в обменные пункты, а бухгалтерский учёт в зачаточной банковской системе был примитивным до крайности, оператор обменного пункта мог смело заниматься оптимизацией прибылей своего работодателя в крупных размерах. Насколько я знаю, конкретно в кабановском обменном пункте размер оптимизации доходил до полутора тысяч долларов в месяц на нос - сумма по тем временам астрономическая.

Вот так вот наш Кабанов практически одномоментно превратился из Голлума в Креза и Ротшильда. Снял на пару с хитрым фольксдойчем неплохую квартиру, приоделся, стал регулярно стирать и гладить одежду. И на личном фронте всё наладилось - познакомился со смазливой восемнадцатилетней москвичкой. в перспективе - наследницей трёхкомнатных апартаментов в генеральском доме на Соколе. Начал даже о свадьбе поговаривать, по крайней мере жил с ней совершенно открыто и стал вхож в семью. Правда, злые языки намекали, что молодая невеста не по возрасту блядовита, на что Кабанов отвечал, что поскольку он у неё юбилейный, сотый, мужчина, то будущая супруга дала ему клятву верности, мотивируя свои слова тем, что пора бы уже и остепениться. Насколько мне известно, по крайней мере некоторое время она своё слово держала. В общем, жизнь внезапно повернулась к Кабанову своей лучшей стороной. К чести его надо сказать, что он при этом не забывал своих старых друзей и воздавал долг платежом, периодически наведываясь в общежитие с красивыми импортными напитками и закусками. Естественно, извечная привычка нахрюкиваться до полной потери пульса давала о себе знать – и мне не раз приходилось выуживать Кабанова из обезьянника Шестого отделения милиции. Но даже и сидючи в университетском обезьяннике, Кабанов с полным на то основанием мог думать «Жизнь удалась!»

Такие вот сказки Шехерезады продолжались года примерно полтора. После чего практически одномоментно произошёл ряд событий, в результате которых Кабанов был низвергнут с Олимпа обратно на дно общества. А всему виной была элементарная человеческая алчность. Вы. конечно, понимаете, что, несмотря на все загулы и походы в обезьянник Кабанов сумел за время работы в обменнике соптимизировать некий капиталец. А капиталец на то и капиталец, чтоб расширенно воспроизводить сам себя – деньги должны работать. Благо для этого подвернулась прекрасная возможность. Дело в том, что вместе с Кабановым и хитрым фольксдойчем в обменнике работал ещё и третий человек, у которого были, как говорится, «завязки». И вот благодаря этим завязкам он где-то как-то давал деньги в рост под изрядный процент, и однажды предложил Кабанову с фольксдойчем войти в дело. Схема была проста. Он находил клиента, который брал доллары взаймы ну, скажем, под восемь процентов в месяц. Да, да. Я не шучу – в то время бывало и такое, и даже похлеще. Кабанов с фольксдойчем вносили свои деньги, и через месяц получали их обратно плюс пять процентов. А три забирал себе этот ухарь за посредничество. Поначалу, конечно, наши герои осторожничали и боялись давать в рост крупные суммы, но их контрагент показал себя безупречным партнёром, и они постепенно втянулись. Тем более что с раскруткой инфляционной спирали проценты всё росли и доходили чуть ли не до 15. И тут как-то прибегает этот ростовщик с выпученными глазами и говорит: «Ребята, я нашёл место, где берут по 25% в месяц! Ребята свои. Честные, так что дело верное. 17% ваши, 8% мои. Идёт?» Немного поколебавшись, Кабанов с фольксдойчем решили, Что идёт, и тряхнули мошной, отдав ему всё, что у них было. Вы, наверное, полдумали. Что вот тут-то и плакали их денежки? Вот и нет, через месяц напарник принёс им все их вклады обратно плюс честно заработанные 17 процентов. И сказал, что ребята по-прежнему готовы брать на тех же условиях. И вот тут наши герои поступили каждый сообразно своему характеру, воспитанию и интуиции. Хитрый фольксдойч на 100 процентов подтвердил свою хитрость: получив на руки все деньги обратно, он срочно слетал в Челябинск, где его ждали жена с грудным дитём, быстренько купил там за 13 тысяч долларов трёхкомнатную квартиру в хорошем районе (они в ней и сейчас живут, насколько я знаю), а уж остатки пустил обратно в рост. Кабанов же взял себе сколько нужно на месяц хорошей жизни, а всё, что у него оставалось – что-то около 25 тысяч долларов – дал в долг. Мало того, он уговорил войти в дольщики своего потенциального тестя и взял у него чуть ли не все его сбережения – тысяч пять или шесть. Неизбежная развязка не заставила себя ждать: напарник, показавший себя прекрасным психологом, взял деньги и дал дёру. Насколько мне известно, его так и не нашли, хотя искали упорно. А тут ещё и хозяин обменного пункта забеспокоился тем, что что-то маловато денег его «точка» приносит, и устроил ревизию, в результате которой Кабанов с хитрым фольксдойчем оказались на улице. Ну, фольксдойч потыкался туда-счюда, да и уехал в свежекупленную квартиру обустраивать семейный быт. А Кабанов, который по понятным причинам и носа не мог показать к своей теперь уже бывшей невестище, волей-неволей вернулся к тому образу жизни, от которого он почти успел отвыкнуть. Но об этом – в следующий раз.